Школьные друзья съехали давным-давно, но ещё многие годы этот уголок влёк к себе с необъяснимой силой. Может быть, потому, что каждый приезд сюда был своеобразной встречей с непростым, но солнечным детством. Представление о селе сложилось от прочитанного в книгах и увиденного в советском кино. И представало оно своеобразным райским уголком – вблизи леса, с обязательной речушкой или, на худой конец, с озерцом. Радужных красок к тому добавляли и мои ровесники, которые, возвратившись от своих дедушек, хвастались друг перед другом ароматными грушами или яблоками, кто-то помогал качать мёд, а кто-то собирал ягоды, грибы, травы. Моих дедов забрала война, а так хотелось погостить в деревне.

…В шестом классе к нам прибыло сразу несколько новеньких. Их родители строили бетонную автостраду, которая, «одевшись» в асфальт, служит до сих пор. От перекрёстка же к самому Бахмачу «бетонка» в своём первозданном виде лежит уже полстолетия. Производственная база дорожников располагалась тогда в Чесноковке и имела магическое название ДСУ. С новыми ребятами подружился, особые приятельские отношения сложились с Лёнькой Осадовским и Степаном Косолаповым. На летних каникулах они довольно часто приезжали в город, бывали в гостях, как-то пригласили с ответным визитом. Это был своеобразный рабочий посёлочек. Здесь многое удивляло. В первую очередь - огромный бетонный узел , который неустанно производил цементный раствор, смешивал его со щебнем и тоннами высыпал в кузова мощных МАЗов. Грузовики спешили на прокладку магистрали. Ребята предложили прокатиться. Многие водители им были знакомы, охотно брали попутчиков - не так скучно в дороге. Так увидел укладку бетона на грунт, на моих глазах рождалась трасса. На сыром растворе начертал свои инициалы. Но потом, спустя многие годы, так их и не нашёл. То ли был недостаточно внимателен, то ли кто-то из строителей затёр их на незастывшем цементе.

Бетонная магистраль уходила на север, и через два года производственная база дорожно-строительного участка переместилась куда-то вслед строящейся дороге, кажется, в Алтыновку. Уехали строители, уехали и мои друзья. Но за Чесноковкой я скучал и время от времени , оседлав велосипед, мчался тропинкой, прилегавшей к железной дороге, к полюбившимся местам. Иногда ко мне присоединялся кто-то из ребят. Но чаще уезжал сам, избегая конфликтов с мамой. Дело в том, что на Пасху, Троицу и Спас, по её мнению, нельзя было мастерить, а в руки сами просились то молоток, то плоскогубцы, то ножовка. Чтобы избежать подобных соблазнов, уезжал велосипедом с ребятами то в Батурин к речке, то в лес: весной запечь сало на прутьях, в августе - на грибную охоту, а иногда проведывал покинутый рабочий поселочек.
В Чесноковке не был лет пятнадцать... В тот последний раз, постояв возле свекло-приёмного пункта, наблюдая, как грузили измазанные в земле корнеплоды свеклы, поудивлялся, что из этой чёрно-серой массы будет получен белоснежный , искрящийся морозным инеем, самый сладкий продукт в нашем обиходе – сахар.

Теперь ехал в Чесноковку с внуком. Генке уже тринадцать. Возраст , когда его ровесники увлечены компьютерами, всевозможной аудио- и видеотехникой. По этому поводу он нередко конфликтует с родителями, мне, правда, удаётся отвлекать его от чрезмерного засиживания в квартире. Предложил сорванцу побыть возле скифских курганов. Два таких до сих пор возвышаются недалеко за селом Бахмач. Это по дороге на Чесноковку. Генка загорелся обследовать скифские захоронения.

Теперь к селу проложен асфальт, он, правда, уже поизносился, часто-густо встречаются выбоины, но всё же ехать вдвоём рядом можно. Так удобно в дороге поговорить. А вот и милая моему сердцу Чесноковка. Тропинка соскользнула с асфальта в приятную прохладу переросших лесопосадок. Вижу, что внук интерес к поездке уже теряет. Где ему понять, что здесь его дед соприкасается со своим детством.

Сегодня бывшая промплощадка – печальное зрелище. Бросаю тоскливый взгляд на место бывшего свеклопункта. Ощутил горький привкус разочарования. И в этот же момент услышал звуки музыки, обрывки произносимых фраз. „Свадьба”, - подумал я. Но прислушавшись к песне, понял, что происходит что-то иное. Ехать недалеко – и мы с внуком пересекли переезд.

Возле сельского клуба томились мужчины, человек десять. Многие, как и мы, с велосипедами. Обратил внимание на украинские вышитые рушники при входе, современную буфетную лавку. Во дворе многоголосый ансамбль как раз исполнял песню. Пели красиво. Зрители – наверное, вся женская половина села, расположились на стульях и лавках в тени деревьев. Песня закончилась. Снова зазвучали слова, кто-то благодарил, очевидно, инвестора за рабочие места, которые предоставили, и просили обеспечивать чесноковцев работой ещё. Разговорился с мужчиной, оказывается, новый собственник – арендатор земли обеспечивает полевые работы горсткой механизаторов. Многие местные трактористы, комбайнеры, водители уже забыли, когда выходили на роботу. От него же узнал, что отмечают День села. Поинтересовался: «Праздновать пришло так много людей , значит, настроение у них хорошее?» В ответ услышал, что после всего этого собравшихся угостят зажаренным кабанчиком и каждый получит бокал пива. А главное, все бесплатно.

Я слушал песни, за которыми соскучился, ещё минут двадцать. Генка явно затосковал. Да и у меня на душе сделалось как-то нехорошо. Вспомнилась Чесноковка прежних лет. Тогда не звучали песни, но люди были улыбчивее. Может, потому, что каждый имел работу, теперь таких единицы. Мне не захотелось возвращаться прежней дорогой, двинулись к бывшей бетонке, чтобы уехать домой по дороге, проложенной дорожниками пятьдесят лет назад.

Встреча с селом моего детства во мне что-то изменила. Поймал себя на мысли - теперь, очевидно, буду вспоминать Чесноковку, как деревню моей старости.

Михаил Тимошенко,
Чесноковка - Ульяновск