Его правоту подтвердило время

• 

Рейтинг користувача:  / 0

ГіршийКращий 

Деталі

Категорія: Цікаві люди - цікаві зустрічі

Опубліковано: П'ятниця, 30 червня 2017, 10:26

Три десятка лет назад в сводках производственных показателей предприятий района упоминался и «Торфоучасток» с. Гайворона. Всё собирался побывать на том производстве, чтобы рассказать о коллективе, но все как-то не складывалось. И вот, спустя многие годы, случай свёл с бывшим руководителем торфодобытчиков Петром Ивановичем Метлой.

Предприятие давно кануло влету, но, вспомнив былое, разговорились. Пенсионер оказался интересным собеседником. Наше общение затянулось, хотелось узнать более о добыче местного топливного материала, что сегодня – актуальная тема. Ещё больше заинтересовал необычный жизненный путь уже не молодого гайворонца, на прожитых годах которого оставили отпечаток и невзгоды периода Великой Отечественной, и трудности колхозного быта в послевоенное время, и нездоровое увлечение спиртным, которое моему рассказчику удалось преодолеть.

Родился Петр Иванович в Григоровке в 1929-ом. Отец, вчерашний хлебороб, на волне стремительных преобразований революционной власти оказался в обойме руководителей среднего звена. Работал председателем сельсовета. Наступил лихой 37-ой год. Многих репрессировали, среди «врагов народа» оказался и директор Дмитровского зернозаготовительного предприятия. Вот на его место и откомандировали Метлу-отца. Очень не хотелось Ивану Ивановичу этой должости, но в то время судьбой каждого распоряжались партия, власть, номенклатурные чиновники. Хозяйство досталось хлопотное, кроме несунов хлебному резерву угрожали и грызуны, и вредители - от болезней до жучков, и прохудившаяся крыша. У Метлы-старшего начались бессонные ночи…

Тогда 8-летнему Петру было невдомёк, почему переезд в райцентр, коим была в то время Дмитровка, не вызывал у родителей должного энтузиазма. И почему они с опаской косились на квартирный служебный телефон, заслышав очередной звонок. Из трубки могла прозвучать судьбоносная весть, конец тридцатых – особый период в жизни страны Советов.

Беда пришла с другой стороны.

В 41-ом нашему герою исполнилось 12, мальчуган не успел насладиться летними каникулами, как в мирную жизнь постучалась война. Отца призвали на второй её день. Он даже смог позвонить домой из Прилук, в коротком разговоре сообщил, что отправляют на фронт. С тех пор от него - ни словечка, ни весточки…

А уже 1 сентября к ним на квартиру заявился запыхавшийся посыльный, сообщил о немедленной эвакуации и дал на сборы два часа.

Взяли самое необходимое – документы, кое-какую одежонку, мелкую утварь, были уверены, что скоро возвратятся.

Выбирались громыхавшей повозкой, компанию составили семьи активистов, руководящих работников, партийной верхушки. Удивляла слаженность и предусмотрительность организаторов эвакуации в части обеспечения ночлегом, питанием, быстрое решение неожиданных бытовых проблем.

В бесконечном потоке беженцев наконец-то прибыли в Сумы. Здесь планировали задержаться, но неожиданно по тревоге, даже прервав ужин, продолжили поспешное движение на восток. Уже позже Петро узнал, что немцы выбросили воздушный десант, угрожавший перекрыть их продвижение на восток, в тыл.

Уходили в глубь страны долго. В конце-концов оказались в Оренбургской области, в неприметном городишке Халилово. В то напряженное время в большинстве своём каждый искал, где бы приложить свои руки, своё умение, чтобы помочь фронту. Петро устроился извозчиком на почту. Выбор был осознанным, подростка заинтересовала обязанность обменивать корреспонденцию на соседней железнодорожной станции. Паренёк надеялся первым увидеть и прочесть отцовскую весточку с фронта. Что батя их отыщет, он не сомневался.

Быт сложился суровым, в домишках местных жителей ютились по две, а то и по три семьи. Но жили дружно, делились последним. Вспоминает, как местная пекарня не справлялась с выпечкой хлеба для возросшего количества едоков, хотя работала в три смены. Власть приняла решение раздавать тесто, для его доставки приспособили корыта. А выпекали, кто как мог. Если стояла русская печь, то вопрос решался сам собой. Но большинство использовали грубы, на раскаленные плиты которых ставили и сковородки, и противни, или даже смазанные кусочком сала листы жести.

…Весна приходит в те края позже, а в остальном очень похожа на нашу. И заботы те же – посадить, посеять. Лето 1943 было жарким. После успехов Красной армии на Курской Дуге, пребывали в ожидании известий об освобождении малой родины. И хотя знали, это должно вот-вот случиться, сообщение Совинформбюро о взятии Конотопа и Бахмача, орудийный салют на честь освобожденных знакомых городов, стало приятной неожиданностью. Засобирались домой. Но с возвращением пришлось повременить, нужно было завершить уборку полей.

Поздней осенью двинулись на запад. О бесчинствах оккупантов были наслышаны, но увиденное оказалось на много ужаснее – разбитые города, сожженные деревни. Удручающую картину дополняло множество калек на костылях, с пустыми рукавами, с изуродованными лицами, слепых. Запомнилась полтавская столовая. Там подали отваренную картошку с поджаркой, возвращенцы с плохо скрываемой жадностью поглотили съестное в один присест. За два года так соскучились за вторым полесским хлебом. Оренбургская земля давала мелкие клубни и, главное, были они водянистые, безвкусные. Наш картофель – совсем иное дело. Особенно, если, как пел Высоцкий, «с сальцой намять…»

Полтавские поварихи заметили тот повышенный аппетит и предложили нашим землякам еще по порции – все-таки щедра украинская душа.

В Дмитровке ждать их было некому – подались зимовать к родственникам в Григоровку. Мужских рук в военное время не хватало, и Петро вскоре устроился на работу в колхоз. В Гайвороне оставались приятели и знакомые, которые и сманили нашего героя в соседнее село, где несколько лет председательствовал его отец.

Несмотря на юный возраст, Петро показал себя опытным извозчиком. Старался, ведь продолжалась война, мужских рук не доставало. В Гайвороне возродили добычу торфа. Колхоз постоянно командировал на предприятие людей. Там дисциплина была пожёще, многим это не нравилось. Другое дело Петро, он уже вкусил пролетарского хлеба, к ответственности было не привыкать.

Работа на предприятии пришлась по вкусу, он и напросился трудиться тут постоянно. А еще здесь платили не пресловутыми трудоднями, а выдавали живые деньги. Так вскоре Петро приоделся, даже приобрел туфли – особая гордость каждого паренька той поры.

Со временем стала поступать техника. Петра назначили ответственным за работу локомобиля, погодя стал бригадиром, вырос до заместителя начальника. А потом и вовсе сменил ушедшего на пенсию шефа. Живи и радуйся. Предприятие перспективное, все отлажено, торф – топливо востребованное. Но незаметно прокрался в его жизнь «зеленый змий». Каждый день стал он выпивать не в меру. Запустело личное подворье, начались нелады на работе. Как-то не обнаружил утром служебного мотоцикла, оказалось, МТ-9 печально ожидал хозяина на соседней улице, упершись в телеграфный столб…

Петр Иванович задумался. Осознавал, что менять отношение к жизни нужно немедля, что завтра может быть поздно. Вспомнил отца, представил, что батя возвратился домой, увидел, что стало с его Петром. Сделалось и стыдно, и больно, и страшно… В тот момент дал себе слово: «Все, ни грамма спиртного». Прошли десятилетия, но клятву не нарушил, это в имя светлой памяти о родителе.

Торфоучасток «Вольница» имел филиалы на Коропщине под Атюшей, на Ичнянщине в Мартыновке и Иванице и в соседней Рубанке. Предприятие имело развитую техническую базу, упор делался на внедрение комплексов по добыче торфа. А еще тракторы, автомобили. Здесь в сезон работало до 120 человек. Каждый десятый из них – механизатор. Для потребностей народного хозяйства и населения добывали до 45 тысяч тонн экологически безвредного топлива. Зола служила отличным удобрением, потому не требовала утилизации.

Все изменилось вмиг. Со сменой власти вдруг оказалось, что торф никому не нужен. Петр Иванович переживал, что предприятие рушится, что остались не разработанными сотни гектаров торфяных болот. Это сотни тысяч тонн дешевого топлива, еще больше органического удобрения - торфокрошки. Пытался убеждать, да слушать было некому. Все бросились беречь свои кресла, обустраивали новые места.

Время подтвердило его правоту. Сегодня все настоятельней заходит разговор об использовании местного топлива. На Черниговщине торф, как энергоноситель, используют все чаще.

Мой собеседник с грустью вспоминает постановление облсовета о консервации торфяников под Голенкой на площади 68 га. Исследование показало его перспективность. При добыче 27 000 тонн в год, его ресурса хватило бы на четверть столетия.

Петр Иванович уверен, что полесский торф еще скажет своё слово. Ведь с добычей этого топлива связаны ещё и рекультивация осушенных площадей и создание водоемов пригодных для разведения рыбы. Если подходить по-хозяйски, то многое можно получить, возродив торфодобычу.

Борис Бобрышев