Этот  старый альбом оказался в моих руках волею случая.

...Год 1947-й. Бахмач залечивает раны Великой Отечественной.  Тяжёлое то было время, очень непростое. И на этом фоне еще больше  впечатляет  фотоархив с надписью «Альбом  фотокружка школы №48 ст. Бахмач Московско-Киевской ж.д. за 1947-1948 учебный год».  Он чуть было не угодил в макулатуру, но кто-то  из учеников  нынешней городской четвёртой школы  заприметил  это бесценное сокровище  и принёс его в учительскую.

Старенькие фотографии самого экономного тогда размера  9х12 переносят  воображение  в школьные будни  более  чем  60-летней давности. Вот на снимке первоклассники, за партами сидят по трое. Легко различить чернильницы и потом, уже добавив чуточку фантазии, почти вижу измазанные фиолетовыми чернилами их пальцы и почти слышу скрип стальных перьев –«звёздочка», «жабка», «скелетик»…

 

Другие снимки переносят нас на  соседнюю лужайку, ставшую на несколько лет  школьным стадионом.  На снимках запечатлены моменты  соревнований, ребята   застыли на мгновение в гимнастических пирамидах, взобравшись друг на друга в три яруса. А вот - моменты упражнений с прыжками, в качестве спортивного снаряда используется письменный стол.  А матами служат простенькие  ковровые дорожки.

Ещё  на тех фото - участники  шахматных  и шашечных  турниров, моменты уроков. Отдельные страницы посвящены подготовке и проведению  Первомайской демонстрации. Заметно, что большинство ребят одеты довольно просто, на многих отцовские военные гимнастёрки, на некоторых – офицерские кители,  не редкость -  солдатские ремни с большими бляхами.

В альбоме помещены  групповые  фотографии всех классов. Обращаю внимание  на индексацию. Она не только в привычных  «А» и «Б», а добирается в отдельных случаях  до буквы «Е». Так, например, в четвёртых классах (представляете?!) шесть параллелей.

Решил сосчитать, сколько учеников было в школе. Сбился где-то на цифре около 500.  Думаю, было около  700.  С учителями проще.  Все педагоги на одной фотографии, их – 24.  Но, уверен, сфотографировались не все. Они одеты повеселее учеников, в первую очередь это касается учительниц. Мужчины же , в большинстве своём, в шинелях, под которыми просматриваются те же гимнастёрки, косоворотки. 1947-й – один из первых послевоенных годов, известно,  трудных.  Но застывшие на фото мгновения излучают какой-то оптимизм и уверенность в завтрашнем дне.  Захотелось отыскать кого-то из числа бывших учеников, кто мог бы  поделиться воспоминаниями о том времени.

Таким оказался Пётр Александрович Шевченко.

После семи лет учёбы уехал в Ленинград, поступив в техникум. Потом призывался  в морфлот, все  четыре года были связаны  с подводной и противолодочной  службой, более 40 лет работал  в военных ведомствах. Несколько лет назад возвратился в отцовское гнездо. Здесь его и разыскал. 

 

 

Он приятно удивился, рассматривая старые, чуть пожелтевшие от времени фотографии, на которых узнал многих своих учителей и однокашников. Например, на нескольких спортивных снимках  узрел  преподавателя физкультуры  Тимофея Марковича Зимогляда. Определённо,  узнать его было легче других -  рослый, богатырского телосложения,  с пышной шевелюрой, бывший фронтовик  обходился без кепки и шапки в любую пору года. Прошёл войну и Пётр Петрович Пронченко, преподававший военную подготовку. Именно они, фронтовики, с их бесценным житейским и боевым опытом были лучшими наставниками в военно-патриотической работе. Благодоря им  многие ребята  мечтали  об армии и офицерских погонах, о подвигах во имя Отчизны. Такое было время.

На одном из листов, где расположены фотографии отличников учебы, с неподдельной радостью Пётр Александрович узнал своего младшего брата Николая, а затем и себя. Тут же были Валентин и Коля Откидачи, Костя Усенко – все его приятели. Потом видели их на многих других снимках: на атлетических соревнованиях, на турнирах, в струнном оркестре, в хоровом коллективе. Оказалось, пел в нём и мой собеседник.

Вспомнил Шевченко пеший поход в Батурин, что тоже отражено в альбоме. Старые снимки запечатлели разрушенный гетьманский дворец, ободранную Воскресенскую церковь, руины дома Василия Кочубея. Но более всего запомнилась река с чистой, прозрачной водой, которую даже пили, зачерпнув ладошкой. На отмелях хозяйничали шустрые мальки, песок был изрезан причудливыми узорами моллюсков. Через многие годы он побывал здесь снова, но Сейм стал совсем другим…

Очень растревожили снимки, посвященные поездке в Москву. Этой чести удостоили отличников учебы, активистов школьной жизни, лучших спортсменов. Ехали специальным вагоном, который подали на Бахмач-Гомельский почти впритык к их родной сорок восьмой. В белокаменной гостили несколько дней, остановились  в столичной школе, ночевали на матах. Третьяковская галерея, зоопарк, Воробьёвы Горы, исторический музей, метро, Мавзолей – неполный перечень достопримечательностей, которые помнит и сейчас. А Петру Александровичу, между прочим, уже 80.

- Время было и сложное и далеко не сытное, одним словом, послевоенное, но жили мы весело,- делился воспоминаниями растроганный старожил.- Главными развлечениями были спорт, подвижные игры, занятия в различных кружках. Жили с уверенностью, что завтра непременно будет лучше. И каждый это будущее старался приблизить, кто успешной учебой, кто достижениями в спорте, а кто - работой на грядках ученической агробиостанции. Какое сильное воздействие имеет фотография, очень наглядно ощутил прямо сейчас. Я тоже немного занимался в фотокружке,  его руководителем был учитель математики, фронтовик А.П.Поправко. Был у Александра Павловича трофейный фотоаппаратик несколько необычной конструкции, камера хотя и малоформатная, но с растяжным мехом. Таких больше не встречал. Тот фотик долго снился...

Мой собеседник и гид в прошлое  в который раз переворачивает альбомные листы, мысленно переносясь в детство, в юность. «Какой удивительный альбом, - всё повторяет. – Эти снимки напомнили глаза моих школьных друзей, сверстников, приятелей. В них горел какой-то огонёк, задор, веселье. Сегодня редко вижу таких счастливых, воодушевлённых ребят, хотя и одеты, и обуты несравненно лучше нас в ту пору. Нынешнее поколение живёт значительно богаче, и досуг несравненно разнообразней. Взять хотя бы компьютер. Но это удивительное изобретение человеческого разума – не только благо. Он ограничивает живое общение, а игры в нём мертвы».

Снова оставшись наедине с альбомом, уже по-другому всматриваюсь в его листы. На меня смотрят сотни глаз из прошлого школы, которая в силу своего возраста имеет самые богатые традиции. Здесь теперь совсем иные педагоги и ученики, но, сознательно или нет, они вместе те традиции продолжают и приумножают, приближаясь к полуторастолетнему юбилею сорок восьмой железнодорожной, ныне четвертой городской. Стены альма-матер оставили тысячи бывших выпускников, ещё больше их будет, но  когда-то об этом расскажут другие.