… Вскрытие гробницы происходило в присутствии представителей советской власти в Батурине. Были председатель райисполкома Вовк, начальник милиции, врач, несколько понятых, среди них – А.В.Шкурко,Ф.И.Седой и праздная публика тогдашнего райцентра.

Вот что рассказал мне о том событии старый столяр Яков Васильевич Андрияка – главный технический исполнитель этой кощунственной затеи.

- Июльским утром меня вызвал председатель сельсовета Беличенко и сказал, что из Конотопа приехала „комиссия”по вскрытию склепа Разумовского. Он обязал меня оказать прибывшим помощь, для чего поручил прихватить ломик, молоток и зубило. Приказы начальства обсуждать не принято и вскоре я при

 

В помещении храма над склепом стоял серого цвета памятник Кириллу Разумовскому с его бюстом и мраморной чашей наверху. Всё это было обнесено передвижной металлической оградкой, которую я отодвинул и по указанию главного из  комиссии (это и был Поплавский) пробил в своде склепа отверстие размером  40 на 40 сантиметров. При свете фонаря увидели, что угодили в самый центр подземелья. Там что-то блестело. Я расширил отверстие, доктор понюхал воздух, который пах погребной сыростью, и сказал, что безопасно и можно туда лезть. Я опустился на пол гробницы... На каменном постаменте высотой с полметра стоял на невысоких ножках цинковый гроб длиною более двух метров с наглухо запаянной крышкой. На ней лежало короткое красного цвета покрывало с золотыми кистями и на нем рассыпаны серебряные стружки. Под красным находилось второе, более длинное, голубое покрывало, концы котрого свешивались с гроба. По просьбе я подал всё это через дыру „комиссии”. Мне командуют, мол, отбивай зубилом крышку, что я после нелёгкой работы и произвёл. Открыл гроб – в нос ударил одурманивающий запах неизвестных мне ароматических трав. Там лежало тело. Оно оказалось мумифицированным, плотным на ощупь, как будто только что похороненное. Лицо слегка желтоватого цвета, волосы светло-русые, причесанные назад. Одет в черный сюртук, такие же брюки навыпуск. Ноги в полусогнутом положении, на них жёлтые остроносые ботинки-туфли. Через плечо - усыпанная драгоценными камнями лента, на груди золотая звезда и какой-то значок, на правом боку короткий позолоченный, с серебряным эфесом кортик. Тоже усыпанная драгоценностями, стояла в изголовьи серебряная икона Богородицы. На сюртуке в два ряда, по шесть штук в каждом, пришиты пуговицы, на каждой изображены по два казака с пиками и гетьманский вензелек. С правой стороны тела лежала гетьманская булава с вправленными в неё красными, розовыми, синими и сверкающими прозрачными драгоценными камнями (вероятно, рубинами, турмалинами,сапфирами и бриллиантами), с позолоченными промежутками. На конце рукоятки булавы вправлен большой рубин и вокруг - золотая кайма. Все эти реликвии тоже подал наверх. Оттуда подсказывают, чтобы осмотрел всё внимательно. Заглянув под ноги усопшего гетьмана,  обнаружил квадратную цинковую коробку, а из подголовья  - вторую круглую. Ещё на внутренней стороне крышки гроба увидел привинченный шурупами позолоченный, отлитый из серебра вензель с изображением фигур казаков и чего-то ещё - не помню. Отвинтил его и вместе с коробками протянул в отверстие в руки работников музея. В склепе более ничего достопримечательного не оказалось. От терпкого аромата рассыпанных по всему телу Разумовского и гробу каких-то сереньких семечек и чёрных горошин у меня кружилась голова. Выбрался наверх. Вскрыли цинковую коробку, ожидая увидеть в ней ценности, но увидели... Врач  сказал, что это было сердце графа, обсыпанное теми же одуряющими семечками. Оно имело свежий вид, без запаха тления.  В круглой  коробке оказались печень и остальные внутренние органы слегка пожелтевшего цвета, тоже осыпанные благовониями. Кто-то из комиссии влез в склеп и при впышке магния сфотографировал тело. Я снова пробрался в склеп, чтобы накрыть гроб крышкой, и пока вылез обратно, комиссии уже и след простыл – уехали машиной в Конотоп.
На следующий день в гробницу Разумовского стали заглядывать любопытные, вскоре они сообщили, что тело от доступа воздуха начало разлагаться, появился нестерпимый трупный запах. Через три дня снова вызвал обеспокоенный председатель сельского совета и попросил срочно замуровать склеп наглухо, пообещав оплатить работу. Только зацементировал пролом и поставил на место ограду, как в церковь спешно вошел представительный человек. Оказалось, это был учёный или научный сотрудник музея в Киеве. Он очень сокрушался, что опоздал, говорил, что вскрытие нельзя было призводить. Походил по храму, посмотрел, пофотографировал и уехал. 

 

 

Поплавский же за совершенное кощунство был снят с  директоров музея.В склепе Разумовского после того, как я его замуровал, никто более не был.

Памятник, состоявший из нескольких  мраморных плит, вскоре  вынесли из церкви во двор, где его растащили на разные хозяйственные надобности.

Уже после коллективизации, возвращаясь с Урала в Батурин, остановился у брата в Москве. Он посоветовал посмотреть достопримечательности столицы. Так я попал в один из музеев, где вдруг увидел хорошо знакомые мне булаву, вензель и сердце Разумовского.

- Бач, где оказались батуринские ценности  гетьмана, - промолвил находившемуся  рядом работнику музея.

Тот удивленно на меня посмотрел и говорит:

- А Вы откуда знаете?

- Я из Батурина,- отвечаю.- Сам своими руками вынимал эти вещи из гетьманского склепа ещё в 1927. Да вот кое-чего из того здесь не вижу.

Не могу пересказать, как был удивлён и обрадован научный сотрудник. Мы уединились, он подробно расспрашивал  о всех деталях вскрытия гробницы...

На этом моё общение со старым батуринским мастеровым подошло к завершению. На прощание Яков Васильевич Андрияка только и сказал: „Видите, какие совпадения случаются  в жизни...” Мы пожали друг другу руки. Возвращался старыми улицами посёлка, и меня ещё долго преследовали запахи сосновых стружек, которыми была полна хатёнка старого столяра.